День победы.

Недавно дочка, рассказывая об очередных школьных приготовлениях ко дню победы, сказала: "Мама, и почему везде про войну. И на музыке, и на чтении, и даже на труде. Надоело уже". Я ей ответила, что это еще цветочки по сравнению с тем, что в нашем детстве творилось. Сказала, а сама задумалась, что нынешние цветочки все ближе к прежним ягодкам. Риторика, бюрократическое рвение, идиотизм настолько узнаваемы, что не знаешь, то ли плакать, то ли умиляться, ностальгируя. Настолько все привычное и родное.
Правда, в детстве, на фоне общей картины мира это воспринималось спокойнее и гармоничнее. Теперь же очень остро чувствуешь этот постоянный перехлест, перекормленность пафосом, которые ощущаются как самое настоящее насилие.
И, главное, любое недовольство преступно, потому как на святое посягаешь.

День победы.

Недавно дочка, рассказывая об очередных школьных приготовлениях ко дню победы, сказала: "Мама, и почему везде про войну. И на музыке, и на чтении, и даже на труде. Надоело уже". Я ей ответила, что это еще цветочки по сравнению с тем, что в нашем детстве творилось. Сказала, а сама задумалась, что нынешние цветочки все ближе к прежним ягодкам. Риторика, бюрократическое рвение, идиотизм настолько узнаваемы, что не знаешь, то ли плакать, то ли умиляться, ностальгируя. Настолько все привычное и родное.
Правда, в детстве, на фоне общей картины мира это воспринималось спокойнее и гармоничнее. Теперь же очень остро чувствуешь этот постоянный перехлест, перекормленность пафосом, которые ощущаются как самое настоящее насилие.
И, главное, любое недовольство преступно, потому как на святое посягаешь.