Записки сомневающегося преподавателя

Тюрьма. Мы тут живем неподалеку.

Первый раз я о ней услышала еще когда квартиру выбирали. Сидели с риэлтером над картой и она спросила, как мы относимся к району чуть подальше от метро, поближе к Яузе. Вот конкретно дом один хороший есть, там квартиры просто потрясающие, правда рядом с тюрьмой. Но что поделать, дом для работников тюрьмы и строился, вы же понимаете... Я тогда, еще не успев понять где это и что это, резко сказала "нет" и район поисков ограничили как раз улицей Матросская тишина.

Второй раз я услышала о тюрьме, когда искала нашу детскую поликлинику. Никто не знал, где она находится. Меня все время отправляли в русаковскую больницу, а на возражение, что поликлиника где-то дальше, отвечали, что дальше только тюрьма. Поликлиника в итоге и оказалась аккурат между тюрьмой и больницей.

Потом о тюрьме время от времени вспоминали по тому или иному поводу, пока один раз я не попала в Тот двор.

Прошлым сентябрем мы поехали в детскую поликлинику. Сын не болел, но как-то неприятно покашливал, и мы решили обязательно показать его врачу. Очередь оказалась неожиданно длинной, а вечер волшебным, и мы решили прогуляться, пока муж караулил у кабинета. В поликлиническом дворе никаких развлечений не оказалось, и мы прошли в калитку, потом спустились к дороге, где углядели в глубине детскую площадку. Как только мы пришли, я поняла, что это тот самый двор и тот самый дом, в котором "потрясающие квартиры". Двор действительно уютный. Дом мне показался даже не московским, а каким-то питерским. Металлические номера подъездов в кружочке над крылечками, ступенечки, какие-то дополнительные двери, заложенные кирпичом окна... А может я просто в Москве таких домов не видела. Очень уютно. Отличная детская площадка, чистая, ухоженная. Но не новомодная. Старые качели, "опасные" горки, лавочки, столик. Полно детей. Дом буквой П, а с четвертой стороны забор. Может и не собственно тюремный, а какой-то служебный, но тем не менее...

Я наверное излишне впечатлительная особа. Но мне было очень не по себе. Такой прекрасный вечер, дети резвятся, а рядом куча людей сидит взаперти. А сколько сидело раньше, а сколько вообще прошло через эти стены. И кто жил в этом доме...

Недавно опять попали с сыном в поликлинику. Выходим, а он мне говорит: "Пойдем на ту детскую площадку". Я переспросила, хотя прекрасно поняла, о чем он говорит. Не верилось, что он может запомнить тот наш поход. Нет, прекрасно помнит. Сходили. Зимой там тоже уютно. Прямо у забора снежная горка начинается. Заботливо выкопанные ступеньки к ней. Кажется, что ведут прямо за забор...

По-моему, есть целый жанр историй на эту тему из советского прошлого. Когда все послушно что-то выполняли, а один отказался, и ему ничего не было. Получается, можно было сопротивляться системе в определенных пределах, а остальные сами как бараны "добровольно" подчинялись. Сейчас тоже это чрезвычайно модный упрек. "Что же вы не отказались, что бы вам сделали?" И ведь правда, в большинстве случаев, ничего бы не сделали... Получается, сами во всем виноваты, и нечего жаловаться.

Меня такая позиция всегда очень коробит. При том, что я признаю во многом ее правильность. Если бы было массовое сопротивление, ситуация была бы другая. И в случае единичного сопротивления скорее всего ничего страшного бы не случилось. А неприятно мне, потому что лично у меня не хватает смелости.
Да, я трусиха, у меня не только социальные, но и личные проблемы с сопротивлением давлению, но неприятно мне не только поэтому. Я чую подвох. Недаром все-таки во всех этих историях нет именно массового сопротивления. Ведь в других случаях, при других обстоятельствах, оно все-таки есть. И саботаж, и неповиновение тоже есть. Значит народ-то все-таки не такой уж трусливый.

Подвох, мне кажется, в том, что система давит тоже до определенного предела. Ее вполне устраивает именно такой уровень повиновения. И она терпит единичные протесты именно потому, что основная масса не сопротивляется. То есть, вот это "и ему ничего не было" возможно только потому, что остальные послушно выполняли. Для остальных такое неповиновение было выше их личных возможностей на данный момент. Когда в целом дисциплина наведена, можно позволить отдельные послабления. Но сначала-то ее надо навести. Сначала довести общество до состояния, когда протестовать могут только отдельные особо смелые личности.

У Беттельхейма удивительная иллюстрация про это есть. Он пишет о стандартной "инициации" в концлагере (насилии в отношении новых заключенных с целью сразу сломить их сопротивление) .
( Цитата )

На самом деле, я знаю, почему для меня эта тема болезненна. Она повторяет стандартный родительский прием. "Ты сама так решила". То есть, "мы тебе не запрещали", "мы от тебя этого не требовали" и т.д. "Ты вполне могла сделать, как считала нужным". И действительно, пространство для протеста оставалось, как оно остается почти всегда. И долгие годы я честно мучилась чувством вины, что в конкретных ситуациях не поступила так-то и так-то, не нашла еще чуть-чуть сил, смелости, чтобы настоять на своем. И не понимала, что давление-то уже было оказано. Ровно в тех пределах, в каких было нужно, чтобы заставить меня сделать требуемое. И если бы я нашла в себе силы еще на один шаг, ответный шаг тоже был бы сделан. И он действительно был сделан в других ситуациях, как я теперь это вижу. Да, конечно, всегда теоретически можно было пойти еще дальше. Но для этого надо было быть другим человеком. Ну или хотя бы вырасти. Тогда все психологические ключи от ситуации были у родителей.

Приснилось, что дочка беременна. Удивительно, но это был не кошмар.
Во сне она была очень самостоятельна, рассудительна, и совершенно взрослая. Смотрела на меня не испуганно, а снисходительно. Мол, я знаю, что для тебя это неожиданно, но тебе придется приспособиться и расстаться со своими иллюзиями насчет меня. И я действительно сам факт восприняла  спокойно, но почувствовала себя старой и глупой оттого, что совсем не знаю свою дочь. Что она какая-то совсем чужая, другая, и я не знаю, как с ней, новой, общаться. С одной стороны и радостно, что она такая уверенная, самостоятельная, с другой - грустно, что я теперь ей не нужна. Очень странное чувство, потому что в реальной жизни уж что-что, а свою ненужность детям я совершенно не переживаю. Наоборот все время хочется, чтобы они поскорее стали взрослыми.

Я сегодня как девочка ночь не спала, читала (слушала) "Волхва" Фаулза. Когда дослушала, думала, что не буду писать. Потом решила, что все-таки надо. Во-первых, у меня есть смягчающее обстоятельство. Сегодня тяжелый хамсин и кажется никто не спал. Так я хоть с Фаулзом, а остальные в одиночку. Во-вторых, не первый раз он так меня цепляет. После "Коллекционера" хорошо помню, дня два ходила как мешком ударенная. (Сейчас специально посмотрела, 7 лет назад читала, перечитывать пока не хочется). И тогда было очень четкое ощущение, что задето что-то внутреннее: страшное и волнующее одновременно. Вот что написала тогда (Наверное, книга зацепила что-то личное. Мне показалось, она о вечном противостоянии сложного простому, одухотворенного примитивному, красивого уродливому. О вечной гибели первого от рук второго, но и о вечном возрождении. И о свободе, конечно: внутренней, духовной, интеллектуальной.)
Думаю, именно из-за чего-то личного книга мне показалась тогда гениальной. Сейчас я тоже ушибленная, и тоже ощущение, что что-то личное задето. Но вот восторгов нет, скорее разочарование. Роман даже не "так себе", а "мимо". Проблематика 60-х. Вернее, "их" шестидесятых. То ли для меня устарело, то ли вообще. Хотя нынешняя молодежь до сих пор эти вопросы решает, судя по отзывам. А мне уже неинтересно. Но вот ведь что-то такое задевает, да еще как задевает...

Может надо ставить тег "Про психологов"? :))

Не надо бы это писать... Потому как вроде стыдно эмоционально реагировать на политические события. В свое оправдание могу сказать, что не столько на политические, сколько на общественные.
Сам разговор царя с поэтом меня не очень взволновал. Потому как ничего нового. Нашелся один не очень затравленный, такое время от времени случается. Но вот когда почитала как общественность реагирует...

Я все Кертеса вспоминаю с его объяснением "малых шажков". Если сразу на человека все вывалить, то он не выдержит, а постепенно, по чуть-чуть привыкнет ко всему.
Так вот, мы уже привыкли очень ко многому. И все разнообразие мнений демонстрирует лишь ограниченное число сценариев адаптации. А главное, а как иначе-то? У нас нет выбора "адаптироваться или нет". Можно либо уехать, либо сойти с ума. Конечно можно еще пытаться сохранять "объективный" взгляд со стороны, с той точки. откуда начался путь. Но к сожалению, мне это кажется лишь иллюзией. Все попытки, которые я вижу в этом направлении, не удаются. Если ты привязан к канату, который тянут в одну сторону, то можно либо расслабиться и двигаться, куда тянут, либо упереться и тянуть в противоположную сторону с той же силой, чтобы оставаться на месте. Вот только быть расслабленным и одновременно оставаться на месте не получится.

Я сейчас все чаще вспоминаю свое советское детство. Хочется во всех подробностях вспомнить, как оно там было. А было там во многом похоже. Я сейчас не про свободы. Вот допустим при приеме в комсомол все говорили про "передовой отряд советской молодежи" (кто поумнее - своими словами, кто поглупее - казенными, и их даже журили за это). Никто не говорил про то, что хочет в институт поступить, характеристику нормальную иметь и вообще быть как все. И ведь не то чтобы боялись. Просто воспитаны были хорошо. Высказать то, что все думают, и все знают, что другие думают, было просто неприлично. Ну как рыгнуть за столом. И к людям, которые бы это сделали, отнеслись бы не как к смельчакам, которые имеют смелость сказать, что думают, а как к неадекватным индивидам. Вот есть такие не очень нормальные разной степени тяжести, которые живут поперек социальных норм. Человек, который на вопрос "как дела" начинает подробно рассказывать, как дела - из той же оперы. Так устроена жизнь, и идти поперек нее - признак душевного нездоровья. А потом я думаю, что должен был чувствовать человек, попавший во все это извне, с нормальной шкалой понятий?

Самое главное, как во всем этом жить, с одной стороны, сохраняя понятие нормы, не двигаясь маленькими шажками к иной картине мира. А с другой - не ужасаясь на каждом шагу, не переживая мучительно каждодневное, ежеминутное расхождение с нормой. То есть "я знаю, что это ненормально, я вижу это, я по необходимости участвую в этом, но я продолжаю помнить, что это ненормально".

О последнем у меня не так давно был очень интересный разговор с подругой. Она считает, что это от моей иллюзии, будто я могу что-то изменить. Вот сегодня идет дождь, и она мне предлагает так же мучительно переживать этот факт. И кто мне вообще сказал, что нормально то, а не это? Есть страны, где все время светит солнце. Человек, приехавший оттуда, может убиваться по поводу нашего климата. А может принять его как данность, и жить с этим. И вообще, она не разделяет моих ощущений, что что-то меняется в худшую сторону. Ей кажется, что все всегда было довольно скверно, и чего кипятиться по поводу отдельных флуктуаций на этом общем фоне.

На детской площадке регулярно наблюдаю одного папу с двумя мальчиками. Насколько я поняла, он работает где-то в силовых структурах. В принципе, мужчина производит очень благоприятное впечатление. Он не просто "отбывает номер" на прогулке, а занимается, разговаривает с сыновьями. Он полноценно включен в их жизнь и в целом мне нравится, как он с ними общается. Но есть один момент...

Папа видимо (может в силу профессии) очень зациклен на мужественности, на умении за себя постоять. Это неуловимо проявляется во всем. Я не беру крайности, когда он однажды высказал своему старшему (7-8 лет) "Мне не нужен сын-слабак". Но даже в мелочах очень видно, что он поощряет определенные качества и определенные виды занятий.

Старший мальчик занимается борьбой. И видно, что папа придает этому очень большое значение. Что успехи сына в секции, его серьезное отношение к тренировкам для папы важнее, чем, например, чтение. Со стороны хорошо заметно, что мальчик это чувствует и "подыгрывает" папе. То вскользь упомянет что-то про борьбу, то невзначай продемонстрирует младшему брату свои успехи. Не то чтобы папа это явно поощрял, но видно, как он просто теплеет в такие моменты.

О чем это я? Конечно не о том, какой плохой брутальный папа. Папа как раз хороший, несмотря на свой мачизм. Я о себе. Я вдруг поняла, что точно так же, как этот папа зациклен на борьбе, я зациклена на учебе. Поняла, что я говорю об этом с такой же звериной серьезностью, таким же проникновенным голосом. И ребенок мой так же подстраивается. Потому что я точно так же "теплею", когда она ненароком бросит что-то вроде: "блин, сегодня на физике было так интересно".

Что делать, у каждого свой пунктик. Но вот я вдруг подумала, что такому зацикленному на мужественности папе будет очень трудно вырастить сына - "не слабака". Уж больно сам папа силен. Уж слишком он давит. И я наверное делаю отчасти то же самое...

Витте несколько раз упоминает, насколько Александр III был высоконравственный человек и как переживал из-за безнравственности своего отца.
Каковая безнравственность заключалась видимо в том, что Александр II посмел жениться в 62 года, когда у него уже были взрослые дети и даже внуки. Ранее, при живой жене, царь 14 лет жил с этой женщиной и имел от нее четверых детей, но Витте говорит о безнравственности именно в контексте женитьбы.

А вот взятки, воровство, должностные злоупотребления Витте называет "некорректностью".  И чиновник, который все это практикует, соответственно тоже называется у него "некорректным". Чтобы зваться безнравственным, видимо, этого мало. Надо еще жениться в 60 лет.

С какого-то момента  в определенных видах деятельности стала очень популярна формула "Если для человека это важно, он готов тратить на  это деньги" и другое: "Заплатив за что-то, он станет это больше ценить и будет относиться серьезнее".
За эту формулу особенно ухватились в тех областях, где невозможно за деньги клиента "сделать красиво" без его участия. В парикмахерской заплатил, и если не будешь вырываться из кресла, уйдешь с красивой прической. А на каких-нибудь курсах или в спортивной секции сколько ни потрать, придется и самому работать. Причем, совсем не очевидно, в какой мере результат зависит от профессионализма преподавателей и тренеров, а в какой - от усилий и упорства учащегося.

Тем более кажется странным, что именно в такой неоднозначной деятельности деньги подчас выдвигают на первый план. Их считают одновременно и стимулом, и подтверждением мотивации. "Тот, кто действительно настроен на серьезную учебу, готов за это платить" и одновременно "Заплатив деньги, человеку жалко будет бросить начатое, это заставит его продолжать занятия". (Конечно, я сейчас имею в виду взрослое образование, когда человек оплачивает свое обучение сам.) Но если сомнительность первого пункта не так бросается в глаза, то второй опровергается на каждом шагу. К примеру, вся индустрия фитнес-клубов строится на том, что человек, желая начать с понедельника новую жизнь, оплачивает год занятий, активно ходит неделю, а потом мучается угрызениями совести до следующего года. Заплаченные деньги способны усугубить чувство вины, но вряд ли заставят как следует работать, при отсутствии других стимулов.
С другой стороны, нежелание тратить деньги - далеко не всегда показатель легкомысленного настроя. И обучаться люди в состоянии самостоятельно, и спортом заниматься. Вряд ли только на основании нежелания платить за курсы можно делать выводы о несерьезности намерений.

Конечно, как правило, с деньгами результат достигается быстрее и эффективнее. Но тут столько нюансов, что собственно деньги перестают быть главным фактором.

В этой связи меня ставит в тупик позиция некоторых психологов и даже целых психологических школ. Они не просто уверены, что "бесплатно не поможет", но и настаивают, что "дешево - тоже не поможет". То есть, сумма должна быть для человека существенной. А на любые сомнения клиента "не слишком ли дорого, может можно найти дешевле" отвечают "значит вы не хотите работать" или даже "что же вы себя так дешево цените". А любое желание прекратить консультации, усомниться в их эффективности и даже профессиональной компетентности психолога трактуется как подсознательное сопротивлением переменам, неизбежное и нуждающееся в жестком преодолении.
Я не хочу сказать, что всего этого нет. И готовность платить свидетельствует о серьезности намерений, и внутренне сопротивление существует. Но и конфликт интересов, потенциально опасный для клиента, в действиях психолога тоже существует.

Фитнес-клубы, мотивируя свое желание продавать абонементы только на длительный срок, иногда прикрываются заботой о клиенте. Якобы кратковременные занятия неэффективны, поэтому они их и не поддерживают. Но мы-то знаем, почему они этого не делают.

Заехала тут с ребенком на работу. Кое-что подписать, кое с кем поговорить, ну и подарки забрать. Поняла, что уже успела соскучиться по коллегам, по студентам, по всей этой сессионной суете. И еще поняла, что большинство коллег видят во мне какую-то совсем другую, чуждую мне женщину. И не просто видят, а одни восхищаются, другие завидуют. Я посмотрела их глазами и поняла, что я тоже этой женщиной восхищаюсь и даже немного ей завидую. Еще бы. Она все успевает и в семье и на работе. Защитила диссер, родила второго ребенка. С удовольствием работала всю беременность и подумывает не выйти ли на работу опять. Но при этом работает по минимуму, так как в деньгах особо не нуждается. Хотя в декрет ушла, когда получила доцента, что увеличило ее зарплату в полтора раза. Водит машину, но предпочитает, чтобы ее подвозил муж. И он таки подвозит. А еще у нее всегда все в порядке: дети не болеют, с мужем не ссорится, деньги не кончаются. Этакая современная дамочка, баловень судьбы...
Только вот при всей похожести, ко мне она не имеет ни малейшего отношения. Внутренне я совершенно не такая и такой никогда не смогу стать. Проблема в том, что для многих она и есть я.

Когда знаменитость разбивается на машине, обсуждения, наверное, неизбежны. Каждый невольно "примеряет на себя". И обязательно возникают разговоры про "виноват-не виноват", "можно было предотвратить - нельзя". В общем, он сам въехал, или в него въехали. Не то чтобы если человек сам виновник аварии, так его и не жалко. Просто тогда как-то есть надежда, что "я буду ездить правильно и со мной этого не случится". А если жертва не виновата, то как-то совсем грустно.
Для меня же из всех подобных трагедий последнего времени самым страшным ( и самым поучительным) остается случай с Караченцовым. Я почему-то очень хорошо себе представляю, как он ехал расстроенный и озабоченный смертью тещи, торопился. Он думал, у него неприятности... А несчастье-то оказывается было еще впереди.
Ты думаешь, что у тебя неприятности, ты волнуешься, торопишься, а машина этого не прощает.