![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
metrikaЯ уже говорила, что после первых положительных результатов и решения неотложных проблем у меня наступила своего рода эйфория. Захотелось изменить все и сразу. Между боязнью, что тебя сделают другим человеком, и требованием этого же, оказывается очень маленькая дистанция. Вообще, это наверное отражает двоякое отношение к психологам вообще. С одной стороны, неверие, что они могут чем-то помочь, что-то изменить. С другой – страх, что они против воли изменят что-то очень важное и основополагающее.
Я хотела превратиться в тот недостижимый идеал личности, который был у меня в голове. Так низкорослая толстушка верит, что занятия фитнесом превратят ее в модель с обложки. И ладно бы дело было только в природе. Ей и невдомек, что природа тут потрудилась вместе с фотошопом.
Как говорится, клиент всегда прав, поэтому мы с Л.А. стали работать и над этим. Точнее, над моим идеалом. Пытались разобраться, что меня в нем так привлекает, и действительно ли я этого хочу. Тут тоже естественно не обошлось без экскурсов в прошлое. Могу сказать, что это была наиболее интересная и наименее болезненная часть работы. Периодически мне вообще казалось, что мы обсуждаем философские проблемы и ведем экзистенциальные споры.
По результатам этих обсуждений я стала более адекватно воспринимать себя. Во-первых, поняла, где у моего идеала фотошоп. Во-вторых, стала видеть свои особенности как сложное, взаимодополняющее переплетение. А не как достоинства и недостатки в отдельности. Вообще, стала видеть себя более объемно. Больше себе прощать и меньше зависеть от мнения других людей.
Был момент, когда я серьезно рассматривала возможность психотерапии. Мне казалось, что с Л.А. мы топчемся на месте, а вот психотерапевт сейчас мне быстренько все раскопает. Думаю, что это не осуществилось потому, что, с одной стороны, очень не хотелось опять вставать перед проблемой выбора, приноравливаться к новому человеку, рассказывать ему себя заново с самого начала. С другой стороны, Л.А. все-таки делала больше, чем обычный психолог, который решает сиюминутные проблемы. Еще, честно говоря, меня пугали регулярные встречи на протяжении длительного времени. И то, что любой мой отказ от них трактовался бы как бессознательное сопротивление изменениям.
Сейчас мне кажется, что это просто была часть тогдашнего моего желания чего-то радикального, какого-то нереального прорыва. Именно к тому же времени относятся мои переживания по поводу «срывов». Когда время от времени случалось, что я «проваливалась» в старое свое состояние, очень переживала по этому поводу. Мне казалось, что этот срыв отменяет все мои положительные изменения. Раз опять сработали старые ниточки, значит грош цена всем моим новым ощущениям. Ничего не напоминает? «Я-то думала, что я уже вылечилась, значит теперь со мной такого никогда не случится. А раз случилось, то я все еще больна, и зря лечилась». Любимая моя "тема", жажда определенности. Плюс желание кардинальных изменений.
Сейчас я отношусь к этому как к хронической болезни. У меня никогда уже не будет другого детства, другого опыта, другой жизни. (И слава богу). Поэтому все мои «темы» всегда будут со мной. Излечиться от этого нельзя. Но можно существенно улучшить качество жизни. Удлинить ремиссию, сделать рецидивы более слабыми и восстанавливаться после них быстрее. Кстати, как в любой хронической болезни, риск приступа возрастает в ослабленном состоянии. Так что совершенно неудивительно, что это возвращается как раз тогда, когда "все и так плохо".
Я хотела превратиться в тот недостижимый идеал личности, который был у меня в голове. Так низкорослая толстушка верит, что занятия фитнесом превратят ее в модель с обложки. И ладно бы дело было только в природе. Ей и невдомек, что природа тут потрудилась вместе с фотошопом.
Как говорится, клиент всегда прав, поэтому мы с Л.А. стали работать и над этим. Точнее, над моим идеалом. Пытались разобраться, что меня в нем так привлекает, и действительно ли я этого хочу. Тут тоже естественно не обошлось без экскурсов в прошлое. Могу сказать, что это была наиболее интересная и наименее болезненная часть работы. Периодически мне вообще казалось, что мы обсуждаем философские проблемы и ведем экзистенциальные споры.
По результатам этих обсуждений я стала более адекватно воспринимать себя. Во-первых, поняла, где у моего идеала фотошоп. Во-вторых, стала видеть свои особенности как сложное, взаимодополняющее переплетение. А не как достоинства и недостатки в отдельности. Вообще, стала видеть себя более объемно. Больше себе прощать и меньше зависеть от мнения других людей.
Был момент, когда я серьезно рассматривала возможность психотерапии. Мне казалось, что с Л.А. мы топчемся на месте, а вот психотерапевт сейчас мне быстренько все раскопает. Думаю, что это не осуществилось потому, что, с одной стороны, очень не хотелось опять вставать перед проблемой выбора, приноравливаться к новому человеку, рассказывать ему себя заново с самого начала. С другой стороны, Л.А. все-таки делала больше, чем обычный психолог, который решает сиюминутные проблемы. Еще, честно говоря, меня пугали регулярные встречи на протяжении длительного времени. И то, что любой мой отказ от них трактовался бы как бессознательное сопротивление изменениям.
Сейчас мне кажется, что это просто была часть тогдашнего моего желания чего-то радикального, какого-то нереального прорыва. Именно к тому же времени относятся мои переживания по поводу «срывов». Когда время от времени случалось, что я «проваливалась» в старое свое состояние, очень переживала по этому поводу. Мне казалось, что этот срыв отменяет все мои положительные изменения. Раз опять сработали старые ниточки, значит грош цена всем моим новым ощущениям. Ничего не напоминает? «Я-то думала, что я уже вылечилась, значит теперь со мной такого никогда не случится. А раз случилось, то я все еще больна, и зря лечилась». Любимая моя "тема", жажда определенности. Плюс желание кардинальных изменений.
Сейчас я отношусь к этому как к хронической болезни. У меня никогда уже не будет другого детства, другого опыта, другой жизни. (И слава богу). Поэтому все мои «темы» всегда будут со мной. Излечиться от этого нельзя. Но можно существенно улучшить качество жизни. Удлинить ремиссию, сделать рецидивы более слабыми и восстанавливаться после них быстрее. Кстати, как в любой хронической болезни, риск приступа возрастает в ослабленном состоянии. Так что совершенно неудивительно, что это возвращается как раз тогда, когда "все и так плохо".
