metrika | С. Дубнов "Книга жизни"

Мемуары еврейского историка, ученого, публициста. Читала не отрываясь.
Детство в местечке, повседневная жизнь еврейской общины, учеба в хедере. Потом бесчисленные попытки получить образование, скитания из города в город, отход от религиозной традиции. Начало литературной деятельности, колебания мировоззрения, начало исторических изысканий. И параллельно масса безуспешных усилий устроиться в крупном городе, в досягаемости от необходимых библиотек. Попытки обмануть полицейские ограничения и их безуспешность. Периодические надежды на послабления режима и неизбежные разочарования в этих надеждах. Вечная нужда и работа над трудом всей жизни, "Всемирной историей евреев". Жизнь в Петербурге и необходимость каждый год унизительно выпрашивать продление права жительства. Политические страсти: споры, коалиции, размежевания и объединения. Закрытие одних печатных изданий и возникновение других. Революции, войны, политические репрессии и погромы, погромы... А потом большевики.
Начиная с периода первой мировой войны мемуары состоят в основном из дневниковых записей. Это то, что я больше всего люблю: дух эпохи, выраженный в мелочах: стоял в очереди за пайком, колол дрова, установил буржуйку... Потом переезд в Германию, где тоже политическая лихорадка и экономическая кома. А потом деспотия, антисемитизм и опять погромы, погромы. Ему предлагали ехать в Америку. Но у него дочки в России и в Польше, он, пожилой человек, выбрал Ригу. И теперь об обстоятельствах его смерти гласит только легенда. "Идя на смерть, писатель повторял: "Люди, не забывайте, люди, рассказывайте, люди, записывайте!"

Интересны мировоззренческие метания автора. Во времена его юности было два мощных течения: палестинофилы (потом сионисты) и ассимиляторы. Он резко выступает и против того, и против другого. Сионистов он считает несерьезными. В самом лучшем случае в Палестине возникнет крошечная община, которая, конечно, очень важна с моральной точки зрения, но на жизнь большинства народа никак не повлияет. Нужно как следует строить жизнь в диаспоре. Ассимиляторы ему не нравятся гораздо больше. Несмотря на то, что он довольно рано порвал с религиозной традицией, он продолжает ощущать себя членом общины и евреем. Выкресты не вызывают в нем ничего кроме презрения. Даже когда крещение вызвано лишь жаждой получить гражданские права (желание жить за чертой оседлости и получить образование), он непреклонен. Рационально он называет это бегством из осажденного лагеря, но мне кажется,что за этим стоит что-то глубинно-религиозное, в чем он сам не хочет себе признаваться.
Дубнов боялся, что если ассимиляция продолжится такими же темпами, то еврейская культура и еврейство исчезнут вовсе, растворятся в русской. И это при том, что он сам всячески защищал еврейское обучение и литературу на русском языке. Сам он придерживался так называемого автономизма. Интеграции в страну проживания, но культурной обособленности.

В этих мемуарах есть то, что я больше всего ценю в мемуарах вообще: в них хорошо виден автор. Мне кажется, этот типаж так хорошо узнаваем... Увлеченный интеллигент, преисполненный сознанием важности своего труда и немножко гипертрофированным чувством собственной значимости. Особенно интересно, как он ведет себя в частной жизни. Через все катаклизмы: войны, революции, переезды, голод и болезни он проносит свою работу, которая для него на первом месте. На втором - общественная и политическая жизнь. А тем временем его повседневный быт: кусок хлеба, вязанку дров, организацию переездов, полностью взяла на себя жена. Всю жизнь он отказывался от денежной, но неинтересной работы, чтобы посвятить себя труду жизни (написанию истории еврейства). А тем временем росли трое детей-погодков, рушились империи, падали правительства.

Интересен его дневник за 17-19 годы. Большевиков он не принял сразу. Все время сравнивает их с царским правительством и поражается, насколько дальше они смогли пойти в запретах, пренебрежении гражданскими и личными правами. Все время ждет освобождения, падения этого режима. Правда, нельзя сказать, что он и на стороне белых. Все время получает известия о страшных погромах в местностях, затронутых гражданской войной. С самых первых дней октябрьского переворота он записывает в дневнике, что евреям придется еще долго расплачиваться за большевиков. Вообще, понимает безвыходность ситуации между "красным" и "черным" погромом. Красные громят евреев как "буржуев" и "спекулянтов", белые - как "большевиков". Ну прямо "куда крестьянину податься". После покушения Каплан на Ленина и убийства Урицкого Канегиссером он очень радуется, что это сделали евреи. "Это наше искупление за большевиков".

В конце книги приведены некоторые мировоззренческие и философские "размышления" автора. Историко-политические рассуждения просто пугающе пророчески. Все, что относится к индвидуально-человеческим отношениям, мне показалось наивным и неинтересным.

Позаимствовать
Об авторе (биография, написанная его дочерью)