(no subject)

[metrika]

Давно хотела написать...

Революционеры прошлого, как известно, были люди бесстрашные. На смерть шли невозмутимо и ходатайствовать о помиловании считали позором и слабостью. Но было одно наказание, которого они боялись больше смерти. Так как его невозможно было выдержать "достойно". В любом случае человек оказывался обесчещенным. Я говорю о порке.

Возможно, существуют специальные исследования, посвященные этому вопросу. С удовольствием бы их почитала. Я же пока черпаю информацию в основном из мемуаров, и информация эта заставляет задуматься.

Прежде всего, это наказание отчетливо сословное. Ко времени описываемых событий дворян не пороли уже очень давно. Простых же людей пороли регулярно и в массе своей они не воспринимали это как что-то унизительное. Оценивали тяжесть этого наказания по урону физическому, а не моральному. "Лишение прав состояния", которым сопровождались тяжкие приговоры, подразумевало прежде всего разрешение на порку. Начальство тюрем все время пугало заключенных этой возможностью, но благоразумно старалось воздерживаться от исполнения угроз. Не из человеколюбия, понятно. А потому, что исполнение ее оказывало  дисциплинарное воздействие, противоположное желаемому. Выпоротым заключенным становилось нечего терять.

Когда в революцию пришли разночинцы, все они унаследовали дворянское отношение к этому наказанию. Борьба за статус политического заключенного (фактически борьба за уважение) свои крайние формы принимала именно в борьбе с поркой. Самые "громкие" бунты и массовые самоубийства происходили именно когда начальство тюрем осуществляло свое право пороть политических.

Самое странное, что при всем этом выпоротый человек считался навсегда опозоренным. Ему сочувствовали, жалели, но уважать по-прежнему не могли. Именно поэтому таким частым ответом на порку было самоубийство. И именно поэтому всегда циркулировали слухи о том, что того или иного деятеля тайно выпороли. Подозреваю, что многие действительно скрывали этот факт, если его можно было скрыть.

Конечно, ситуация потихоньку менялась. Все больше людей находили в себе силы открыто заявить, что подверглись этому наказанию и не считают себя ни виноватыми в нем, ни опозоренными. И что весь позор целиком падает на палача, а не на жертву. В обществе эти люди находили все больше сочувствия. Хотя даже те, кто "головой" понимали правоту такого подхода, в глубине души не могли относиться к своим поротым товарищам по-прежнему. Те несли на себе печать какой-то "нечистоты", какой-то вины за происшедшее.

Сейчас это трудно понять. По нашим представлениям, в те времена были и наказания тяжелее, и унижения глубже. Однако же, в наше время есть нечто похожее... Я говорю об изнасилованиях...

Comments

[domi-nic.livejournal.com]

Интересно.
Особенно интересно было бы понять, вот между этими порками и практикуемым ныне "опусканием" - есть ли прямая наследственная связь, или там вообще такой клубок, что не разобраться.

[metrika.livejournal.com]

Я думаю, связь есть в том смысле, что есть действие, которое гарантированно обесчещивает человека. И это действие связано с "тюремной культурой", которую принимает все общество.

[olgana.livejournal.com]

"тюремная культура " - хороший термин. Я бы вполне отнесла к этой культуре советскую культуру. Она основывалась на подчинении человека и унижении его, довольно изысканных унижениях. Правда мы тогда не считали многие унижения унижением.

[nnasedka.livejournal.com]

Как я с вами согласна! Как это гнусно и отвратительно!И как ужасно, что это все существует в нашей реальности, практически рядом с нами! Ничего по сути не меняется.

[andrzejn]

Отличное наблюдение, спасибо. Любопытно, есть ли какое-нибудь масштабное исследование таких вот необратимо позорящих действий в разные времена и у разных народов? Должно быть, наверное.

Ну там, сорвать с женщины платок, взять самурая в плен...

[metrika.livejournal.com]

Не знаю. Я думаю, что должно быть.

[intelsexinne.livejournal.com]

интересно, спасибо, я даже не задумывалась об этом

[metrika.livejournal.com]

Не за что. Это все-таки довольно специфический факт. Тем более, что в нашей истории были времена, когда пороли всех от холопа до князя, и никто не считал это зазорным.

[yura-sh.livejournal.com]

А откуда информация применительно к концу 19 - началу 20 века, о том, что наказанный лишался уважения товарищей? Для меня эта информация нова и противоречит моим представлениям (возможно ошибочным). Приведите пожалуйста конкретные примеры, если возможно.

[metrika.livejournal.com]

Нет, это возможно как раз у меня ошибочные представления. Мне кажется, что как раз в это время, особенно в первую революцию, все и начинает меняться.
Поэтому явного неуважения нет, есть сочувствие. Но от человека все-таки ждут, что он не останется жить после такого.
Если конкретно, то вот в воспоминаниях женщин-террористок о Зерентуйской трагедии мне такое показалось.

[yura-sh.livejournal.com]

Надо будет почитать. Я довольно плотно, но уже давно интересовался Карийской трагедией и тогда такого впечатления не вынес. Впрочем как и из писем Созонова (книга "Это я виноват"), покончившего собой именно в Зерентуе.
Мне кажется морально осуждалась (осбенно в более ранние времена) "слабость"/подача прошения о помиловании, именно из-за того, что они не желали милости от врага.

Более того Созонов покончил с собой, хотя его не наказывали, это скорее было актом борьбы за права (как и у других), чем желанием смыть позор. Так мне представляется.
У них оставался скудный арсенал средств борьбы с режимом, и этот самый радикальный.
Созонов же других отговаривал, считая, что так уничтожаются силы для будущей борьбы.
Однако, я не читал указанных Вами воспоминаний и, конечно, могу ошибаться. Они у меня есть, просто руки не дорходили. Теперь есть повод. Спасибо за интересно поставленнный вопрос.

[metrika.livejournal.com]

По-моему, вы все правильно помните. Там действительно таким образом боролись за общие права, а конкретно Сазонова не наказывали. Но, как считают многие, (и в том числе сам Сазонов) все это было устроено со стороны администрации, чтобы избавиться от Сазонова. Ему до выхода на поселение оставалось совсем немного и правительство решительно не хотело его выпускать. Поэтому и спровоцировало беспорядки. Но, заметьте, спровоцировало беспроигрышно. В каторге все время, со времен шлиссельбуржцев, велись дискуссии, до какой степени можно мириться с тюремным произволом, а какие свои права отстаивать ценой жизни. Эта граница, естественно, колебалась в зависимости от помягчения или ужесточения режима. Но по поводу порки ни у кого не было сомнений. Все до одного готовы были умереть, если бы не удалось это остановить. Сазонов, как утверждают, и принял яд, потому что понял, что именно его смерть может это остановить, именно его смерти начальство и добивается.

Но это никак не отменяет того, что порка была совершенно особым наказанием. Это конечно субъективное восприятие, но я не могу себе представить, чтобы даже в эту пору выпоротый арестант оставался авторитетом для своих товарищей, занимал руководящее положение и т.п.

А женские мемуары я советую почитать безотносительно данного вопроса. Они по большей части очень эмоциональны и этим, как ни странно, особо интересны.

[bgmt.livejournal.com]

Очень интересное сопоставление.
И - может быть, я неправильно трактую - очень интересно, что среди комментирующих до меня никто не упомянул сопоставления, все говорят о первой части поста.

[metrika.livejournal.com]

По-моему как раз упомянули.

[bgmt.livejournal.com]

Нет. Я посмотрел снова. Сопоставление - с "опусканием". Однако из Вашего сопоставления (с которым я соглассен) следует, что трагичность изнасилования в нашем обществе в существенной части связана не с самим актом, а с его общественным восприятием. Это - если осознать - значит, что общество виновно не меньше насильника, и, в отличие от него, подлежит не тюремному наказанию, а изменению.
Есть ещё одно такое же сопоставление. Если бы ценность девственности дожила до нашего времени, и существовала бы параллельно с борьбой за права, то соблазнитель - не насильник! - и в том числе любящий! - считался бы тяжелейшим преступником. А как же? В колодец бросались, вешались... Виноват! Но вот сумело (успело) общество измениться вовремя, и ничего, не сажают в тюрьму соблазнителей даже тогда, когда они всё девушке врали.
Подытоживающее слово для всех таких ситуаций - а их много больше, чем три - "честь". Я не знаю, есть ли книги о понятии чести в разных обществах, было бы очень интересно.

[metrika.livejournal.com]

Да, действительно интересно. Но мне кажется, что еще тут очень важен именно "тюремный" момент. Недаром это так или иначе воспроизводится. Пропадает одно, на его место заступает другое. Видимо, в системе подавления такой рычаг оказывается необходимым.

[bgmt.livejournal.com]

Мне как раз не кажется, что воспроизводится тюремный момент. Парадигма: некий акт, неприятный объективно, трактуется как оскорбление непереносимой степени. Если его оставить неотомщённым (только тут, и только сейчас, появляется тюрьма), жертва испытает травму, несовместимую с жизнью/психическим здоровьем/счастьем/социальным одобрением. Общество поощряет эту дополнительную травматизацию.
Я сказал уже, что по моему мнению, ключевое слово - "честь". Этот процесс в прошлом не происходил с теми изнасилованными женщинами, выпоротыми людьми, получившими по морде, и пр., которые по общественному договору честью не обладали. Сейчас слово "честь" исчезло, но потому именно исчезло, что возникло представление о всеобщем обладании честью. В этом представлении - и именно потому, что оно никогда не анализируется - возникают странные коллизии, совершенно непонятные без честь-объекта. Скажем, женщина невыносимо травмирована любым актом, который признаётся обществом как акт изнасилования (ну, в той мере, в которой она подписывается под общественными представлениями, но так или иначе они влияют). Та же женщина спокойно может выйти замуж по расчёту, отдаться начальнику ради карьеры, просто трахнуться из любопытства, т.е. у неё половой акт вовсе не обязательно интимен. Однако эти действия не приводят к травме, даже если сопровождаются неудовольствием (весьма часто). Нам говорят: это потому, что тут она решает, а там не она. Отвечаю: ложная рационализация. Потому что человек терпит крайне много того, что решает не сам, и единственные веские основания для выделения секса в другую категорию - его интимность, задевание глубоких личных и личностных пластов. Для того, для кого это так, нестерпима любая половая связь, не включающая душевной. Для того, для кого терпима - нет большой разницы между изнасилованием и продажей себя. Дело только в том, что произошло трактуемое обществом как ужас-ужас. Общество выбирает как ужас-ужас разные вещи в разные века и в разных странах. Очень желательно остановиться, посмотреть и взять часть вины на себя, потому что травмы могут при этом быть совершенно реальны, а могли бы быть куда меньше.
Тюрьма во всех прочих ситуациях не задействована. Тюрьма просто одно из мест со строгим "моральным кодексом".

[metrika.livejournal.com]

Я поняла вашу мысль и в какой-то степени с ней согласна. То есть, то, что общество в этом активно участвует, безусловно. Я только не считаю это случайностью. Мне кажется, общество "сознательно" строит такие механизмы для контроля над определенными группами. И такой контроль невероятно эффективен.

Что касается конкретно изнасилований, думаю, опять же, дело в контроле над женщиной. И связано это не с сексом, а с властью.